Как бы ни критиковали работу политических органов советского периода, но надо честно признать, что с идеологией у них все было в порядке. И проводили линию партии в армии настоящие профессионалы. Иначе чем объяснить, что несмотря на непрекращающиеся нападки либералов и скудный военный бюджет, армия в пору революционных перемен начала девяностых, дольше всех институтов государства противостояла идеологическому прессингу западных ценностей,. Страна должна быть благодарна и командованию и рядовым воинам Черноморского флота вопреки всему сохранившим флот для России. И все это опять же не в последнюю очередь связано с патриотическим воспитанием, верностью воинской присяге и вековым традициям, преданностью родному флоту и пониманию его значимости для грядущих вызовов века нынешнего. Но сейчас речь пойдет не о глобальных тенденциях, а о рядовом случае, довольно показательном с точки зрения конкретной практики работы замполита в непредвиденных условиях.
Курсант третьего курса Владик Ушин прибыл домой на каникулы в прекрасном расположении духа, его переполняли эмоции. Ему страсть как хотелось скорее поделиться впечатлениями от состоявшейся накануне морской практики и первого в своей жизни посещения иностранного порта.
После ужина они уединились с отцом отставным капитаном 2 ранга на балконе.
Старший Ушин взял с подоконника пачку сигарет и спички. Владик тоже потянулся за сигаретой.
– Ты, что сын, уже начал курить, – спросил он, укоризненно покачав головой.
– Да, батя, в море закурил.
– Напрасно сынок.
В ответ Владик лишь неопределенно пожал плечами.
– Ну, как знаешь.
Отец затянулся, окидывая взглядом сына.
– А, ты я вижу за полгода, что мы не виделись, окреп и возмужал.
Курсант в знак согласия молчал и улыбался.
– Ну, не томи, рассказывай, как там она заграница.
Владик только и ждал, чтобы поделиться впечатлениями со знающим человеком. Он с горячностью свойственной юности принялся излагать детали и подробности захода учебного корабля в один из югославских портов, который состоялся в середине восьмидесятых годов. В то время уже наступила горбачевская эпоха, и в воздухе повеяло запахом демократии. В стране начали постепенно раскачиваться устои привычного образа жизни.
Среди прочего курсант не замедлил рассказать о том каким спросом на западе, а в наших представлениях того времени социалистическая Югославия почти ничем не отличалась от капиталистических стран, пользуются советские значки, но не все, а с изображением вождя мирового пролетариата. И я, как автор, это авторитетно подтверждаю, ибо помню, как в Греции за подарок в виде такого значка мне в знак благодарности чуть ли не целовали руку.
Все больше погружаясь в воспоминания о волнительных минутах схода на европейский берег, Владик повел речь о том, как они всей пятеркой со старшим, завидев знакомое слово «Булка» на вывеске магазина, поспешили внутрь. Торговая точка оказалась хлебным магазином. Нащупав в карманах мелочь, которую выдали курсантам в иностранной валюте, как-то сразу взгрустнулось: что можно купить на эти гроши? Разве что только на булочку и хватит. Ванильный аромат сдобы, исходивший от витрин, окончательно подвиг будущих моряков потратить свои кровные здесь и отведать аппетитных заграничных булочек.
Выстроившись цепочкой у кассы, они ждали своей очереди для обмена наличности на товар. Вторым обслуживался курсант Жилин. Он был из числа тех ушлых молодых людей, которые отличались смекалкой и способностью множить свои капиталы. Когда кассирша взяла со стопки пакет «Маrlboro» и положила в него купленную Жилиным булочку, он встрепенулся и уточнил, является ли бесплатным приложение к его покупке.
Девушка долго не могла понять, что от неё хочет русский. Но когда курсанту удалось объяснить суть вопроса, она утвердительно закивала головой.
– Тогда можно еще один.
Кассирша подала пакет.
– А еще один?
Она протянула еще один.
– А еще один? Еще один!
Так смышленыш Жилин набрал целую стопку «халявных» пакетов.
После того как мы покинули магазин и тут же с треском съели вкусные булки однокашники поинтересовались у Жилина, что это было в магазине? Зачем он набрал столько пакетов.
– Ой, ребята! Ох, и повезло мне. Вы вернетесь домой ни с чем, разве что с воспоминаниями. А я с иностранными пакетами. Чем не подарок. Тому подарил, а там продал. Каждый по пять рублей. Два пакета продал и в ресторан можно спокойно идти! То-то!
И действительно, сокурсникам и в голову не могло такое прийти, а вот Жилин сообразил.
Владик закончил рассказ о походе в булочную и предприимчивом товарище. По всему чувствовалось, что он с гордостью рассказывал о сослуживце и его находчивости.
– Это что? Давай я лучше тебе поведаю пример проявления настоящей, профессиональной смекалки офицера, – предложил отец сыну, доставая из пачки вторую сигарету.
Владик тоже потянулся за сигаретой, но остановился, заметив строгий взгляд отца.
– Тебе хватит. Молод еще! – заметил отец, прикуривая.
– Так вот, – начал он свой рассказ, выпустив струю белого дыма после глубокой затяжки, – Дело было в начале шестидесятых годов. После периода охлаждения отношений с Югославией наступила оттепель. Снова возобновились заходы наших кораблей в порты этой страны. Я был курсантом ленинградского училища имени Фрунзе. Мы тогда на учебном судне отправились в свой первый дальний поход с заходом в Югославию. Наш учебный корабль поставили в гражданский порт рядом с круизными и прочими гражданскими судами.
Так случилось, что по нашему левому борту поставили большой немецкий туристический лайнер. Командование учебного судна, среди которого были и фронтовики, сразу подняло вопрос перед портовыми властями, чтобы или нас или круизный лайнер поставили в другое место. Но был получен мотивированный отказ.
На построениях на верхней палубе получалось так, что даже курсанты стоящие спиной к туристическому судну беспрестанно крутили головами, стараясь подольше удержать в поле зрения то, что происходило на «немце». Командир и наши руководители практики лишь изрядно чертыхались, но не могли ничего с этим сделать.
Наши взгляды как магнит притягивали целующиеся парочки влюбленных разодетых по последней моде. Было удивительно, что среди них даже девушки носили брюки. Многие туристки загорали топлес. Но тогда мы, конечно, таких слов не знали и в помине. Отметив наш неподдельный интерес, количество принимающих солнечные ванны в полуобнаженном состоянии увеличилось в разы. Они как будто специально демонстрировали свою внутреннюю свободу и раскрепощенность. Понятно, что на учебном судне красили, драили, мыли, терли все преимущественно по левому борту, где стоял немецкий пароход. Среди тех, кто вынужден был находиться внутри корабля, разворачивалась нешуточная борьба за право вынести мусор, или сделать другие дела, лишь бы пройтись по верхней палубе.
Последней каплей стала статья в местной газете, вышедшая под заголовком «Русские шизеют от свободы». Нам оставалось стоять в иностранном порту еще три дня.
– Всё! Надо что-то делать, – заключил замполит, откладывая в сторону местную газету, и отправился к себе.
Через десять минут он вызвал киномеханика.
– Так сегодня вечером внепланово показываем экипажу фильм.
– Так понедельник же, – попытался напомнить матрос, но был резко оборван.
– Я сказал сегодня вечером, – тоном нетерпящим возражения повторил замполит, и стал инструктировать киномеханика по подбору фильма и расположению экрана на верхней палубе.
Наверх вынесли кресла для офицеров и баночки для курсантов и матросов, повесили самый большой экран из числа имевшихся в распоряжении. Как только солнце ушло за горизонт начали показ кино. По ходу демонстрации фильма все больше и больше немецких туристов стало собираться на борту, обращенном к русскому кораблю. Они с неподдельным интересом наблюдали за событиями, происходившими на экране. Да это и не мудрено, ведь фильм был посвящен битве за Сталинград, где фашистскому зверю был сломлен хребет. В конце фильма особые эмоции вызвали у иностранцев кадры показывающие колонну пленных немцев. Они уныло брели по заснеженной степи в лютые февральские морозы в пилотках, с поднятыми воротниками прохудившихся на степных ветрах шинелях. Их ноги были окутаны тряпьем, не очень-то спасавшим от холода. В глазах плененных была обреченность, а в душах царило уныние.
Когда включили освещение, стало видно, как немцы покидают просмотровую площадку. На их лицах уже не было той вызывающей бравады и снисходительности. По их задумчивым лицам замполит понял, что предпринятая им акция достигла цели.
Покидая ют, командир по-братски похлопал своего зама по плечу и сказал:
– Ты молодец замполит, ишь, что придумал! Вот им наш русский ответ!
Еще больше удивились мы, курсанты, когда выйдя утром на построение не увидели рядом немецкого круизного лайнера. Он исчез как летучий голландец. Ну что ж на войне как на войне, победа снова была за нами, а все благодаря находчивости и профессиональному мастерству замполита.
Отец посмотрел на сына, зачарованно слушавшего его рассказ, улыбнулся и сказал:
– А ты говоришь пакеты. Ладно, пошли спать.
И старший Ушин отправился отдыхать, а младший остался на балконе. Он украдкой вытащил сигарету из пачки и закурил. Ему было о чем подумать.