С давних пор к Рождественским праздникам особое отношение. В эти дни возникает ощущение сказочной, в общем, какой-то иной реальности. Подсознательно, хочет он этого или нет, человек окунается в рождественский мир, навеваемый Гоголевскими произведениями. По многовековой славянской, да и не только, традиции неизменным атрибутом Рождества являются колядки, своеобразные обрядовые песни с пожеланиями богатства и здоровья.
Начальник гарнизонного продовольственного склада прапорщик Хмара Петр Яковлевич на здоровье не жаловался, ну, а о богатстве ему при такой должности тоже не надо было беспокоиться, тем более что по своей природе он был прагматичен, рачителен и не в меру жадноват. У него песка на пляже и то не выпросишь! Под стать ему была и супруга Настя, местная уроженка. Чета проживала в добротном частном доме, ведя большое хозяйство. На страже хозяев и их богатства стоял огромный и злющий пес Донец. Ему не сиделось в своей просторной будке, поэтому он метался по двору и гремел цепью, перемещавшейся по тросу, натянутому поперёк двора. Пёс заливался недружелюбным лаем в адрес всех, проходивших мимо. Прохожие неуютно ёжились, несмотря на отделявший их от зверюги высокий забор из штакетника, и всегда ускоряли шаг. Даже наступившая предрождественская неделя не вселила мир в собачью душу. Не думал о духовном очищении и его хозяин. Чем меньше дней оставалось до светлого праздника, тем больше задумывался Петр Яковлевич о том, что скоро в его двери застучат колядочники. Их бестолковые песни ему, справному хозяину, придётся поощрять колбасой, печеньем и конфетами. Глядишь, ещё и деньги начнут клянчить! От этих мыслей у жадного прапорщика портилось настроение, и это не могла не заметить его супруга. Узнав о волнующей мужа проблеме, Настя дала дельный совет:
– Петя, а давай, Донца посадим на цепь у входной двери на крыльце! Если кто и захочет, то побоится зайти.
Немного подумав, муж вынужден был признать, что это единственный здравый выход из положения. Он позволит и добром не разбрасываться, и сохранить лицо семьи перед односельчанами.
В канун Рождества прапорщик надежно закрепил укороченную цепь на несущей балясине крыльца. Донец, недовольный стеснёнными условиями, умоляюще посмотрел на хозяина и, не найдя понимания, зашёлся лаем на проходившего за забором человека.
Ближе к вечеру, завидев в конце улицы первую группу колядующих с большими мешками, Хмара с женой укрылись в доме, словно в надежно охраняемом бункере. Они были несказанно рады, как ловко провели этих наглых, ряженых неизвестно во что и распевающих рождественские и святочные песни молодых людей.
Когда весёлая компания ввалилась во двор к Хмаре, то была встречена зычным лаем рвущегося с цепи Донца. Его угрожающий вид, шерсть дыбом и огромные, торчащие из пасти клыки со стекающей с них слюной, охладили пыл визитеров. Они инстинктивно спрятали за спину не только символическую голову козла, но и мешки с ранее выколядованным, и всё равно стали громко исполнять колядки, сулящие хозяину семейное счастье, благополучие и богатство. Однако за плотно закрытыми ставнями, для убедительности припертыми с внешней стороны железными полозьями на стопорах, и запертой на все замки дверью не было видно никаких признаков жизни, и лишь струящийся поверх заснеженной крыши дым из трубы говорил: хозяева дома. Вечерняя тьма начала сгущаться, а мороз крепчать. Ответа не было, поэтому компания колядующих покинула негостеприимный двор и двинулась к следующему подворью, снова входя в весёлый раж.
Немного успокоившись от вторжения непрошенных гостей, Донец ощутил острую, усиленную предшествующим волнением, потребность избавиться от лишней жидкости в организме. Ему ничего не оставалось, как использовать по назначению ближайший угол, где полотно двери смыкалось с косяком. Мокрое место на морозе быстро превращалось в лёд.
В тот рождественский вечер ещё нескольку групп безуспешно пытались поколядовать в доме Хмары, но крепость, надёжно защищаемая злым псом, оказалась неприступной. И каждый раз бодрствующий Донец победно облегчался. Так что к утру косяк и плотно прилегающий к нему угол двери покрылись толстым ледовым панцирем.
Позволившая себе в праздник почивать дольше обычного, чета Хмары столкнулась с настоящей проблемой. Первой попыталась выйти на улицу Анастасия. Но её усилия оказались напрасны. Дверь не открывалась, даже если подпирать её коленом. Навалившись плечом, женщина тоже не добилась результата. Огорчившись странному поведению двери, она побежала стягивать с кровати супруга. Чертыхаясь, Петр Яковлевич нехотя покинул теплую постель и, наспех накинув рубаху, направился в сени. Он нажал ручку – ничего. Подналёг плечом – никакого эффекта. Хмара заволновался и стал судорожно дергать ручку замка и бить ногой в дверь – ноль движения. Что могло случиться? С какой стати дверь не открывается? Волнение хозяина за дверью передалось псу, и он привычно залился лаем. Но лаем делу не поможешь. Дверь по-прежнему была заперта, хотя все замки и щеколды были открыты.
– Что же делать? Что предпринять? – думали попавшие в западню хозяева. Они стали винить друг друга во всех бедах, но от этого дверь не могла открыться.
…В то рождественское утро проживавшие по соседству от Хмары мичманы Серёга Худяков и Стас Злобин отправились в баню. Парясь, они уже обсудили дела служебные и стали обмениваться впечатлениями от вчерашнего посещения их домов молодежью, для которой колядки были не только экстравагантным развлечением и интересным приключением, но и связующей нитью с культурой предков, объединившей языческие и христианские традиции.
С улицы послышались веселые напевы – это молодые люди решили продолжить колядовать там, где они не успели побывать вчера. Услышав характерные для рождественской недели колядки, супруги Хмары не стали испытывать судьбу и в один голос что есть мочи закричали:
– Люди добрые, Христа ради, помогите!
Донец, сочувственно, кажется впервые, не залаял, а завыл вслед за жалобным криком хозяев.
Петр Яковлевич отчётливо услышал, как оборвалась песня, скрипнула калитка, а затем во дворе послышался рассыпчатый скрип снега. И тут же Донец стал рваться с цепи и злобно лаять. Стараясь перекричать пса, он взмолился:
– Кто-нибудь, помогите дверь открыть!
На дворе стал отчётливо слышен хрустящий звук от топтания на снегу множества ног. Эта подошла ещё одна группа колядующих. На шум сбежались и беспокойные соседки семейства Хмары. Люди были готовы оказать помощь хозяевам, угодившим в силки, расставленные собственными руками, но как это сделать? Большущий Донец хорошо знал своё дело и надежно прикрывал доступ к крыльцу. Чем больше попыток предпринималось пробраться к двери, тем ожесточённее становилась собака, воспринимающая добрые намерения людей, как агрессию и попытку проникнуть на охраняемую территорию.
…Несмотря на нестерпимый жар, мичманы продолжали париться и болтать о всяком и разном. Наконец они временно покинули парилку и уселись на лавки в предбаннике. Пыхтя и ухая, сделали несколько глотков пива из огромных кружек.
– Слышишь, Стас, – обратился к Злобину сосед, – Я тут вспомнил, как Яшка с конца улицы ловко управляется с собаками.
– В смысле? – не понял Станислав.
– Ну, он, когда выпьет, становится перед лающими собаками на четвереньки и сам начинает лаять, пристально глядя им в глаза.
– И что?
– Как, что! Собака полает-полает и тут же успокаивается. Это он уже несколько раз демонстрировал. И как это ему удается?
– Ну и что тут такого, – удивился Злобин. – Слышь, Серёга, ты не поверишь, но я знаю секрет как к любой, даже самой злой собаке подойти и, не пострадав, успокоить её.
– Что, даже псины Хмары не испугаешься?
– Ничуть!
– Да ладно врать, – никак не хотел верить товарищу Худяков.
Злобин в подтверждение своих слов хотел перекреститься, он уже занёс руку, чтобы осенить себя крестом, как в окно дробно постучали. Затем за занесенным снегом окошком раздался срывающийся голос жены Серёги.
– Мужики, хватит париться, выходите, – тяжело дыша от быстрой ходьбы, прокричала женщина. И тут же добавила, – Хмара в беде, давайте скорей на помощь. Не собака, а дикий зверь, – заключила она и снова понеслась в соседский двор, где уже собралось много людей, но сделать они ничего не могли. Хмаровский Цербер готов был порвать каждого, кто осмелится вторгнуться в хозяйские владения, и лишь на время укороченная Петром Яковлевичем цепь не давала псу сорваться с крыльца и от устрашающего лая перейти к делу.
Разгорячённые парилкой мичманы быстро набросили на себя тёплые тулупы, надели на босу ногу валенки и выскочили на улицу. Во дворе Хмары они увидели следующую картину: люди стройной дугой выстроились у дома и жались ближе к забору и калитке, перед крыльцом вечно пребывающий навеселе Яшка строил рожи разозлённой собаке, он стоял на четвереньках, затем в пику ей тоже залился лаем. Вдруг, удивлённый таким поведением человека, Донец на полминуты застыл в изумлении, вслушиваясь в человеческий лай, и, судя по всему, они друг друга не поняли. Потому что, как только Яша на четырех точках начал движение к крыльцу, пёс снова разразился яростным лаем, давая понять, что их разговор окончен. Рассудив, что сегодня не его день, Яшка поднялся на ноги и неспешно смахнул снег с колен, затем повернулся к толпе и стал смотреть таким умоляющим взглядом, что только дитя не могло понять – он пытается, давя на жалость, получить привычный гонорар от сердобольных односельчан. Но сегодня действительно был не его день.
– Ну, вот, видишь, – обратился к Худякову Стас, – А ты говорил: Яшка, Яшка!
Сергей бросил взгляд на Злобина, и ехидно предложил:
– А может ты, нам покажешь, как надо обращаться с собакой, чтоб не остаться без порток и не обращаться к врачу?
– Вот именно! – многозначительно шепнул Злобин и вышел вперед.
– Сограждане, к вам обращаюсь я, мичман Станислав Злобин, – зычным голосом обратился он к толпе.
На него немедленно уставились множество глаз. Между тем Стас продолжил:
– Значит так, если вы хотите, чтобы я решил все проблемы и вызволил запертых в доме соседей, то вы должны чётко выполнять мои команды, причем все без исключения.
– Да как тебе это удастся? Как ты это сделаешь? – раздалось сразу несколько голосов.
– Как — это моё дело, а ваше – в точности выполнять мои команды. Ну что, согласны? А результат я гарантирую.
– Согласны! – ответили хором собравшиеся у дома.
– Ну тогда поехали, – на выдохе сказал Стас, и, собрав всю волю в кулак, приказал, – А теперь все дружно повернулись к дому спиной и до моей команды не оборачиваться.
Через несколько секунд все стояли лицом к улице, теперь лишь не прерывающийся злобный лай собаки за спиной напоминал о неприятной ситуации. Какое-то время спустя собака перестала брехать, и снова последовало напоминание Стаса:
– Без моего разрешения никому не поворачиваться!
Люди послушно стояли и молчали, мысленно строя предположения, каким образом мичману удастся усмирить собаку.
Внимательное ухо могло различить еле слышный лязг железа, затем наступила тишина, периодически нарушаемая лишь неразборчивыми возгласами прапорщика Хмары и тявканьем Донца. Снова послышался металлический звук, затем едва уловимый хруст снега. После короткой паузы раздался стук топора об лёд и шёпот, напоминающий шаманское заклинание. Опять, но уже громче и отчётливее, стали слышны шаги по снегу.
– Всё, можете поворачиваться, – разрешил мичман Злобин, и стал переминаться с ноги на ногу от холода, одолевавшего его.
Народ развернулся лицом к злополучному дому и ахнул. Стас по-прежнему стоял на том же месте, кутаясь в воротник тулупа и постукивая валенком об валенок, а вот злобный пес Донец находился на цепи уже не на крыльце, а у своей будки. Каким образом мичману удалось это сделать, было полной загадкой.
– Сосед! Петр Яковлевич, отворяй дверь! – крикнул Злобин.
Дверь под давлением плеча хозяина поддалась и распахнулась настежь. Перед людьми предстал во всей красе Хмара, из-за его плеча смущённо выглядывала его жена Настя. Когда они увидели белый свет и людей, их лица озарились улыбкой. Хмары стояли как блаженные и радовались своему удивительному спасению.
Серёга вплотную подошел к товарищу и, всё ещё заворожено, поглядывал то на пса, то на получивших свободу хозяев подворья. Стас потянул его за рукав тулупа и тихо сказал:
– Пошли! А то что-то я подмерзаю.
По-английски оставив подворье соседа, они направились обратно в баню.
Первыми от всеобщего шока оправилась молодые люди. Они всей гурьбой дружно направились в дом Хмары колядовать. Петру Яковлевичу и его супруге пришлось несколько раз спускаться в погреб, чтобы удовлетворить разыгравшийся аппетит неожиданных рождественских гостей. Видимо, жадному прапорщику и его супруге надолго запомнится это Рождество и, скорее всего, они радикальным образом поменяют свое отношение к колядкам, ведь скупой платит дважды.
…Плеснув ковш воды на раскаленные камни, Худяков обмакнул банный веник и принялся тщательно хлестать Стаса, распластавшегося на лавке, по спине. Серёга действовал со знанием дела, и скоро тело товарища приобрело характерный малиновый оттенок. Теперь можно было и передохнуть. Друзья снова уселись за кружкой пива. Мичман Худяков дождавшись, когда Стас утолит жажду, медленно поглощая пенящийся напиток большими глотками, начал издалека, прежде чем задать мучавший его вопрос:
– Слышишь, Злобин! А Яшка-то того, слабину дал.
– Угу! – снова сделал глоток пенящегося напитка Стас.
– Нет, я все понимаю, но как тебе всё-таки удалось справиться с псиной Хмары, а?
– Да проще простого! Я же говорил тебе, что легко справлюсь с любой собакой, даже с Донцом, а ты не верил.
Сергей не унимался и во что бы то ни стало хотел выведать у товарища секрет усмирения животных.
– Стас ты мне друг или только сосед и сослуживец?
– Угу, – снова промычал Злобин, отхлебывая пиво из бокала.
– Угу-угу. Отвечай конкретно.
– Ну друг!
– Если так, то какие секреты могут быть от друга?
– Да не горячись ты, Серёга. Тут всё довольно тривиально. Ты думаешь, я народ отвернул от себя из-за прихоти или необходимости сохранить тайну. Ничуть не бывало. Просто, прежде чем подойти к Донцу, я сбросил тулуп, валенки и, в чём мать родила, направился к крыльцу, прикрывая рукой, на всякий пожарный случай, сокровенное место.
Стас снова сделал глоток пива.
– Так, а дальше что? – торопился узнать истину Худяков.
– А дальше всё проще пареной репы. Я подошел к Донцу, отвязал его на крыльце и привязал у будки. Топором, весьма кстати валявшимся рядом, срубил лед на двери и попутно попросил стоявших за дверью хозяев выходить только после того как я им скажу. Дальше я вернулся на место, набросил тулуп и вскочил в валенки, уж больно к тому времени я продрог. Ну, а дальше ты всё слышал и видел.
– Так в чём же всё-таки секрет? – скороговоркой уточнил заинтригованный товарищ.
– Да что тут непонятного. Собаки голых людей не кусают! Вот и весь секрет.
Когда озадаченный Худяков пришел в себя, мичманы пошли на последний заход в парилку, ведь завтра им на службу, а это вам не собак усмирять голой попой.
А что касается истинности догмата смело заявленного и доказанного на деле Стасом Злобиным, так кто ж его рискнет проверить? Тем не менее, автор предупреждает – повторение данного трюка опасно для вашего здоровья.
Сергей Нитков, член Союза писателей России, Севастополь
