На мой взгляд, Анатолий Иванович Домбровский, наверное, единственный писатель своего века, у которого была ясная система мироустройства и который был верен себе, своему представлению о человеке и его месту в мироздании. Другие писатели, какими бы они ни были великими, выглядят эклектично на фоне прозы А.И.Домбровского. Пильняк, Замятин, Булгаков, Бабель и некоторые другие – все они были замечательными стилистами. Но литература — это не только стилистика, но ещё и субстанция. С субстанцией у них дела обстояли (кроме А.Платонова) несколько расплывчато и неопределённо.
Я ни в коем случае не хочу свои суждения о прозе А.И. Домбровского возводить в степень безоговорочных. Более того, я считаю, что у каждого читателя есть свои требования к автору, которые соотносятся с его миропониманием, этическим выбором, эстетическим вкусом, развитостью сознания и, конечно же, ощущением жизни. Я всего лишь высказываю частное мнение частного лица. А.И.Домбровский близок моему образу мыслей и чувств. Его человеческая и писательская сущность, то есть субстанция, проявлялась в том, что он не переставал думать о цивилизации и месте человека в ней, но говорил об этом косвенно, не навязывая своих тенденций, а как бы отстранённо.
Дело в том, что в традиции русских писателей рассматривать мир как бы изнутри, как его участники, как его жертвы. Тогда как в прозе А.И.Домбровского всё время какой-то несколько изумлённый взгляд на вещи со стороны. Элемент отстранения, почти буддистское восприятие мира, который европейцу, в общем не очень присущ. Писатель – в некотором смысле это наблюдатель. Речь идёт о том самом чувстве отстраняющей дистанции, которое так необходимо обрести любому писателю: научиться видеть со стороны, как бы извне. И это потрясающее качество, по крайней мере, для русской литературы, настроенной на сантименты, на создание эмоционального эффекта. Вдруг слышишь голос, звучащий абсолютно нейтрально. И благодаря этой нейтральности возникает ощущение объективности того, о чём говорится. Когда читаешь у А.И. Домбровского такую, например, гениальную строчку: «Человек вырос на звере, как вырастает камнеломка на базальте», или: «Забыть и не быть одно и то же, потому что забыть – значит оставить за бытием», то и сам начинаешь всё видеть как-то по другому, освобождая своё сознание от мусора привычных догм.
В его произведениях присутствует непрерывная нота опустошённости, которая является главным человеческим чувством по отношению к жизни и которая ни до Домбровского, ни после него не появлялась в литературе с таким постоянством. В то время как остальные разыгрывали эту ноту в романтическом или экспрессивном ключе. Но это не «философия дискомфорта» по принципу «чем хуже, тем лучше», а скорее драма, которая никогда не проявляет себя в драматической манере. Скорее всего, она проявляется в стремлении избежать пафоса, интонация его речи в этом случае воспитывает у читателя сдержанность и действует отрезвляюще.
Атрибуты античности постоянны в творчестве А.И. Домбровского. В его произведениях эллино-римское мироощущение присутствует не только как стилистический приём, но и как важнейший компонент образной системы.
Что его привело к античной культуре? Какое значение он придавал историческим параллелям? Он рассказывает о древнем состоянии ума. Это то, чего мы не можем постичь, потому что думаем, что являемся самыми сложными существами, намного умнее предыдущих поколений. Это потому что мы привыкли к линейному восприятию исторического процесса, что предполагает качественные изменения в сознании людей, в структуре общества, в мире идей. На самом деле за последние два тысячелетия человек ничуть не изменился, ни анатомически, ни генетически, а скорее, потерял. Речь идёт не о накоплении, а о потере нами определённых понятий, идей, знаний. Например, если говорить о качестве античной литературы, то древние авторы превосходили современных во всех отношениях. Литература современная, как сказал И. Бродский, в лучшем случае – это «комментарии к литературе древней, заметки на полях Лукреция и Овидия».
В наши дни люди не так уж много читают классику. А ведь просто чтение античных авторов, хотя бы из любопытства, таких старцев, как Плутарх, или Геродот, точно так же, как и греческого поэта Кавафиса, может со многим смирить современного человека. Единство сознания, единство мироощущения присуще нам и тем, кто жил на земле до нас. Более того, мироощущение, выраженное в эллино-римской культуре, более достоверно, более убедительно.
Политеизм античности намного естественнее, нежели монотеизм последнего тысячелетия с его удушливой иерархичностью сознания, непосредственным результатом которого часто является авторитарное государство. Античности присущ прямой, без посредников, взгляд на мир: когда единственная призма, в котором мир преломляется собственный хрусталик. Древние были вполне самостоятельными мыслителями с восприимчивым, живым, неустрашимым умом. Не зря, мне кажется, Анатолия Ивановича Домбровского так привлекали классики античности, не зря он так тяготел к ним, сопоставляя наше временное пространство с древнегреческим.
Русскоязычную современную прозу читать довольно трудоёмко. Она страдает всеми традиционными пороками советской прозы: либо тяжеловесна и тенденциозна, либо риторична и зубоскальна. Я не встречала средней, нейтральной тональности, вдумчивого, внимательного взгляда на мир. Произведения А.И. Домбровского этими пороками не страдают. Его голос очень спокойный, доверительный. Он не «грузит», не «назидает», речь последовательна, лаконична. У этого писателя поистине классическое чувство меры. Вот почему творчество А.И. Домбровского так для меня притягательно.
Если говорить о внешней, технической стороне его прозы, то меня особенно привлекает техника описания: не прямая, а симптоматическая. Он никогда не обнажает перед вами реальную язву, он описывает только симптомы. Импонирует безошибочное чувство языка и стиля. Тон его повествования сдержанный и горделивый, тон человека, держащегося в обществе и литературе с достоинством. В ХХ-м веке, в котором существовали такие писатели, как М.Пруст, А.Платонов, Р. Музиль, Д. Джойс, творчество А.И. Домбровского не менее значимо – это явление, не детерминированное политическим климатом. Это тот случай, когда сознание определяет бытие, а не наоборот.
Тамара Егорова,
лауреат премии А.П.Чехова и
премии им. А.И. Домбровского
Ялта
